Мы – наследники Победы! Наш священный долг сохранить память о событиях Великой Отечественной войны. У каждого из нас предки пережили ужасы и горести войны. Наша задача как потомков знать не только свою родословную, но и судьбу наших родственников, соотечественников в годы ВОВ. Ведь все они страдали от холода, страха, голода… Кто в регулярных войсках, кто на оккупированной территории, кто в тылу…
Мой дедушка по материнской линии, Каштальян Николай Семёнович (17.03.1924 – 22.03.1990 гг.) в октябре 1944 г. участвовал в боях при освобождении Польши. Служил в 7 отдельном инженерно-сапёрном батальоне. Сапёром на передовой дошёл до Варшавы, был тяжело ранен в ноги, перенёс контузию. У нас дома хранятся его награды. Для меня большая честь, что мой дедушка был участником Великой Отечественной войны. На момент его смерти мне ещё не было и 5 лет, но я благодарю Бога за то, что даровал мне хорошую память и я даже сейчас, спустя четверть века, помню как меня дедушка маленького носил на руках, как надевал свои награды и шёл на митинг.
В год 60-летия Освобождения Беларуси, летом 2004 г. я, сдав сессию, приехал к бабушке на каникулы в деревню Хомск Дрогичинского района. Мне в университете было дано задание провести интервью с очевидцем войны. Моя бабушка Каштальян Анна Петровна (21.11.1924 – 28.12.2010 гг.) очень хорошо помнила о войне. Сохранилась аудиокассета, на которой записаны воспоминания бабушки.
Часть 1 (1921 – 1939 гг.)
– Бабушка, скажи, пожалуйста, как люди относились к тому, что жили под властью Польши?
– Чувствовали, что польская власть – чужая власть. Я сама была малолетней, ходила в польскую школу, училась хорошо, получала высокие отметки, но знала, что никуда не поступлю. Поскольку только польские дети могли учиться дальше, а таких как мы называли «дети рольников», которые должны работать в поле. Успела окончить 6 классов польской школы, потом пришли Советы. В советской школе объединили учащихся 5 – 7 классов в один 5-й класс. Я ходила учиться в таком классе, чтобы освоить русский язык.
Нам в Польше негде было ни сена накосить, ни коров пасти. Люди ходили работать у богатых помещиков. Женщины жали, мужчины косили. За один день давали злот. За злот можно было купить только пуд хлеба. Вот и подумай как жить, за что одеваться, обуваться… Люди мечтали, чтобы нам «подул ветер с востока», чтобы Россия освободила нас.
– А какое было отношение к Советскому Союзу?
– Лучше, чем к Польше. Мы подрастали, а нужен был кусок земли и родителям, и мне, и брату. При Польше нашим людям было тяжело. Из-за этого молодёжь в поисках лучшей жизни по ночам пыталась тайком пересекать границу, но на границе не пропускали. Сталин передавал Пилсудскому: «Зачем вы посылаете шпионов?» Органы Советской власти задержанных допрашивали, но все отвечали честно: «Мы не шпионы. Мы идём в поисках лучшей жизни, чтобы иметь поле, место для постройки дома, ведения своего хозяйства…». Но верить особо никто не хотел, а только издевались, били, продолжали требовать признания в том, что шпион. Кто говорил, что он «шпион», того сажали в тюрьму, а кто не говорил – тому могла грозить и смертная казнь. В 1940 г. из тюрем начали освобождать. Рассказывали, что они во время пыток специально назвали себя шпионами, чтобы остаться в живых. Была сложена песня:
Не успел мальчишка взяться за науку,
начал думать он про жизнь.
Поздно вечером границу начал он переходить.
Перешёл границу – все суставы затряслись,
слышу выстрел раздаётся…
«Стой мальчишка, не убежишь!»
В СССР уходили даже супружескими парами, поскольку при польской власти молодой семье даже дом построить было негде и не на что. Иногда родители отправляли в СССР молодых парней в приймы. А там находили вдовушку с детьми, либо старую деву. Даже если невеста была нездорова, говорили: «Женюсь не на ней, а на её земле, хоть сам выживу». В Польше простые люди слабо представляли, какая на самом деле жизнь в Советском Союзе. Считали, что тот, кто туда попал, – оказался как в раю. Думали, что ему там дали большое поле, дом или квартиру. Поэтому очень многие старались вырваться из польского «плена». Но истинную правду узнали только в 1945 г., когда многие стали возвращаться на Родину.
– А в Советской Беларуси лучше стало?
– Несколько лучше. Слава Богу, освободили нас от Польши. А при Польше мы про БССР вообще не знали. Нас в школе учили, что там Россия.
– Бабушка, а у вас знали про советские колхозы, террор на белорусов в СССР?
– Слышали, но не верили. Думали, что это всё сплетни, что так специально говорят, чтобы туда никто не хотел уходить. Говорили про колхозы, что в них насильно загоняют, но многие считали, что это неправда. В 1918 году наши беженцы возвращались из России и говорили, что в России живут хорошо. Может потому, что тогда наших беженцев там хорошо приютили, жить дали. А в 1930-е годы никто не хотел верить, что в России беда, голод.
Часть 2 (1939 – 1941 гг.)
– Бабушка, как у вас восприняли про нападение немцев на Польшу?
– До нападения уже знали, что уже немцы заняли территории европейских государств, и будут идти на Польшу. Люди ждали большей частью прихода российской власти. А когда немцы на Польшу напали, то восприняли это с ужасом, со слезами. Плакали, переживали, боялись, что если немцы придут – всем могила, они всех убьют, заберут в рабство. Ещё в годы Первой мировой войны людей увозили в Германию. Туда попала и моя покойная мать Елец (Янущик) Мария Антоновна. Ей тогда было лет 16, она жизни еще не знала. Там наших людей кормили как собак. Поэтому и был страх, что опять будут мучить, убивать, делать то, что делали в годы Первой мировой войны.
– А Польшу особо не жалели?
– Про Польшу никто сильно не толковал. Просто ждали, что придёт Российская власть. Думали, что это наши люди, они нас не обидят.
– Бабушка, а как у вас в 1939 г. встретили Красную Армию?
– С цветами, букетами, с большой радостью. Солдат целовали со слезами радости, что уже пришли наши люди, что, наконец, установилась наша Россия. Верили, что теперь мы будем жить как люди.
– Бабушка, а ты сама была свидетелем этой встречи, видела сама?
– Я ночью не ходила встречать Красную Армию, мне тогда было неполных 15 лет, поэтому родители не пускали. В церкви утром так громко звонили в колокол, что было ясно: идите встречать новую власть, своих людей. Расспрашивали солдат, как жизнь в России, а заберут ли Западную Беларусь в состав России. Боялись, чтобы снова Польша не захватила.
– Бабушка, а ты можешь вспомнить самые яркие события от первых встреч с представителями новой власти.
– Могу. Этими представителями были свои коммунисты, которые при Польше из тюрем почти не выходили. Были первый секретарь, председатель сельсовета, участковый. Они заслужили должностей за свою патриотическую деятельность при Польше. При Польше они были только против поляков, даже делали разные подрывы. На первый случай начальниками назначили наших людей, а потом стали к нам отправлять из России.
– А свои начальники к простым людям хорошо относились?
– Конечно. Они спокойно проводили свою работу. Люди к ним не боялись обращаться, потому что они с людьми хорошо обращались. Они осознанно боролись за советскую власть, хотели скорейшего прихода новой власти.
– В чём было отличие представителей нового режима от польского?
– Советские представители были добрее. Они видели, как люди при Польше страдали. Во времена польской власти не все дети в школу ходили, поскольку не было средств достойно одеться и обуться. Новые представители у польских помещиков стали отнимать земли и раздавать по частям простым людям. Конечно, помещики были очень против. И за топор брались: «Ты куда пришёл на мой хутор?» Начальники отвечали: «Теперь это не твоё, а государственное. У нас теперь всё общее. Создадим колхозы и будем работать все вместе». Вот так примерно было. Поляки ведь понимали только своих, говорили, что русский человек – хам, рольник, дурак, неграмотный и ничего не знает. Когда пришла новая власть – стало, конечно, лучше. Жалко, что новая жизнь быстро оборвалась, когда вскоре напал немец.
– Но ведь не всё так хорошо было, как ты говоришь.
– Я сказала, что стало лучше. А так всякое бывало. И в колхозы заставляли вступать, даже били людей. Некоторые красноармейцы проговаривались, что у них в колхозах бедность. Уже в начале 40-го года из Восточной Беларуси приезжали к нам за хлебом, меняли даже одежду на хлеб. Случалось, что кто-то уходил в лес, чтобы не вступать в колхоз. Храмы тогда не разрушали, но сильно отговаривали туда ходить, даже не пускали, на веру православную плохо говорили. По воскресеньям выгоняли на работу. Мы слышали, конечно, что в некоторых деревнях делали в храмах клубы, библиотеки, склады, конюшни. В Хомске был большой красивый круглый храм, но его сожгли немцы. После войны люди сделали пристройку храма. И всё же новая власть была лучше по сравнению с польской.
Александр Корсаков,
пономарь церкви Тихвинской иконы Божией Матери в мкр-не Ковалёво, Брест